детектив

Последняя охота

часть вторая

Владимир Иванович

глава 23

В дверь постучали. Владимир Иванович не сразу сообразил, где находится и кто может стучаться. Отложил дело.
Вошел начальник тюрьмы.
- Группы возвращаются, Владимир Иванович, - доложил он.
- Есть результаты?
- Нет, - опустил голову начальник тюрьмы, - время упустили в самом начале, Владимир Иванович.
- Ты еще меня учить будешь, су.? – взревел он, - Пахана сюда! – крикнул из кабинета дежурному.
- Владимир Иванович, только не это, - взмолился начальник тюрьмы.
- Именно его. Настоящего хозяина.
- Обижаете Владимир Иванович.
- Заткнись и выполняй.
Хан ждал их. Когда машины въехали в тюрьму, понял, это конец. Сожаления не было, потому что появилась надежда на Влада, он доберется. Ему только до города дойти, а там помогут. Пора расставить все точки над «и», пора понять, что же здесь происходит, жаль, что это умрет с ним. И все-таки есть надежда, что там, на воле, во всем разберутся.
Четыре месяца назад тюрьму начали переводить в другое место. Странный какой-то перевод получился. Перевели, но не всех. Начальник тюрьмы со всем караулом переехал в другую тюрьму, а сюда приехали вольники.
Бывший начальник не настаивал, чтобы Хан переезжал со всеми, знал, ему осталось недолго.
Рак, такой приговор сделали три года назад. Сказали, что жить осталось не больше года. Возможно, врачи в подсчетах ошиблись, или организм оказывал сопротивление, но он продолжает жить. Правда, появились нестерпимые боли, которые притуплялись наркотиками. Болезнь вышла на финишную прямую. Метастазы уже виднелись на его исхудавшей спине. Отсчет жизни пошел на дни.
Когда начали переводить тюрьму, прошел слух, что в этих местах появился «хозяин». Именно он, пожертвовал деньги на строительство новой благоустроенной тюрьмы, которая соответствовала всем требованиям западных правозащитников. Сам сидевший, как это модно говорить сейчас, за экономические преступления, хотел облегчить жизнь заключенных.
Хан поинтересовался о нем. Результаты показались неинтересными. Владимир Иванович, так звали «благодетеля», попал в тюрьму еще пацаном, за воровство. Попался на месте преступления с подельниками.
Ничего особенного, в том, что о нем собрали, не заинтересовало Хана. Сколько парней по глупости сидит? Больше, он не интересовался Владимиром Ивановичем. Но вот, что странно - именно с его появлением, из тюрьмы начали исчезать люди.
Сейчас, вспоминая события последних месяцев, пожалел, что не продолжил собирать информацию, а судить человека по непроверенным данным, не мог, возможны совпадения. Имеет ли он отношение к «золотому делу», выяснять будет «интеллигент». В «золотом» деле фигурирует имя Валерий, а здесь Владимир. Правда, возможны несоответствия, сейчас все возможно! Одно можно сказать наверняка, мужик фартовый, при деньгах, неизвестного происхождения, и уже рвется к власти. Такие, как он, на полпути не останавливаются. Вероятно, все-таки имеет отношение к «золотому» делу, поэтому идет чистка ненужных свидетелей, но утверждать наверняка нельзя. Почему идет чистка? Должны быть веские обстоятельства. «Да, - подумал Хан, - а встретиться придется. Ему терять нечего. Если подтвердятся опасения, значит, браткам придет хана. Жалко мужиков. О произволе сможет рассказать только «интеллигент», на которого началась «охота». Именно это, на ухо прошептал Владу Хан, когда назначил встречу в теплушке: «Он сам на тебя выйдет. Смотри в оба. Не доверяй никому, если хочешь выжить. Запоминай имя – Владимир Иванович. Но это еще доказать надо, причастен ли он к «золотому» делу, может просто совпадение его появление здесь и отстрел мужиков, по делу косвенно проходит Валерка. Тебе предстоит доказать один и тот же ли это человек Валерка и Владимир Иванович. Запомни – надо доказать! Если он – отомсти за произвол на зоне. Нас, скорее всего, к этому времени уже не будет в живых. Весточка о тебе ушла».

глава 24

Хана привели в кабинет, где в кресле начальника сидел молодой пацан. «Да, - подумал Хан, - рановато сейчас оперяются, слишком молоды для серьезных дел, наломают дров».
Владимир Иванович медленно встал и вплотную подошел к Хану. Пристально посмотрел в глаза, как бы пытаясь разглядеть что-то, понятное только ему.
Он знал, перед ним стояла легенда всего воровского мира. Еще в колонии для несовершеннолетних о нем рассказывали почти фантастические истории. Уважение к этому человеку было абсолютным. Даже среди начальников тюрем, он пользовался уважением: «Если Хан в тюрьме, будет порядок», - так они отзывались о нем. Он являлся авторитетом для всей «Зоны».
Сейчас Хан стоял напротив Владимира Ивановича и, спокойным пристальным, взглядом, смотрел ему в глаза.
- Не пялься, - сквозь зубы произнес он, - это ты для урок авторитет, а для меня - обычный зек, и жизнь твоя не стоит ни гроша.
- Наша жизнь вообще ничего не стоит. Ни ваша, ни моя, - спокойно ответил Хан, поставив акцент на слове «ваша».
- Ты говори, да не заговаривайся, - зло сказал Владимир Иванович.
Хан промолчал, презрение читалось в его взгляде.
От бывшего начальника тюрьмы, он знал, что Хан собрал о нем информацию. Хана не проведешь. Он мог сопоставить убийства в тюрьме с появлением его, Владимира Ивановича, здесь. Просидевший в местах лишения свободы больше тридцати лет, он, один раз взглянув на человека, знал о нем все, поэтому Владимир Иванович никогда прежде в тюрьме не появлялся, а действовал через помощников, которые получали от него жалование. Он оставил Хана здесь, купив его жизнь за огромные деньги, чтобы знать наверняка, какую информацию он мог «слить на волю» о нем, Владимире Ивановиче. Чтобы не вызвать подозрений, купил жизни его сокамерников. Впрочем, только ли поэтому? В колонии для несовершеннолетних, он восхищался им. Каждый вечер перед сном, как «заезженную пластинку», слушал рассказы о его «подвигах» и в душе мечтал походить на него. По этим рассказам он учился простоте подхода к делам, которые проворачивал Хан. Ни разу не попавшийся на преступлениях, он оставлял свой неповторимый «след», по которому милиция узнавала его, но доказать ничего не могла. Деньги, драгоценности, золото, никогда не возвращались, а Хан оказывался за решеткой. Сейчас перед ним стоял непросто «вор в законе» и «авторитет», перед ним стоял его кумир. До этого он только слышал о нем, а сейчас, Хан стоял напротив него и он, Владимир Иванович, не разочаровался, а восхищался им. К сожалению, сейчас они находятся «по разные стороны баррикад». Владимир Иванович знал, что Хан, не жилец, но почти мертвый Хан, был для него опасен. Пока опасен. Владимир Иванович должен, просто обязан узнать все, что собрал о нем Хан. Слишком многое поставлено на карту.
Почти год, он занимался уничтожением свидетелей своей прошлой жизни, чтобы, в его биографии отразилась современная эпоха - от пацана, по экономическим преступлениям попавшего в колонию, до успешного финансиста, занимающегося благотворительными проектами. А сейчас, из-за действий Хана, все рушится. Его старания - уничтожить улики прошлого пошли «коту под хвост». Необходимо узнать какую информацию дал Владу Хан. Умный авторитет мог раньше сделать это, если понял, что здесь происходит. Хотя, вряд ли. Все шло по плану, разработанному им, Владимиром Ивановичем. Ни о каких утечках информации не могло идти речи. Выяснилось только сейчас, канал, по которому Хан общался с волей, был, и в этом он убедился – Влад куда-то же побежал? Ему кто-то помогает. Исчезновение людей не прошло мимо Хана. Начальник тюрьмы доложил о последнем разговоре ним. Ему запретили искать встречи с тюремным начальством. Ситуация выходила из под контроля, поэтому Владимир Иванович принял решение, что охота будет последней. Приказал вывести на тропу молодого мужика, чтобы получить наслаждение, будоражащее кровь, выплескивающее адреналин, только от воспоминаний последней охоты.
Для Хана он, Владимир Иванович, оставался человеком X. Существует только подростковое тюремное прошлое, подчищенное и удобное для него. И все-таки, что он передал на волю, и назвал ли его имя? Сопоставил ли эти два факта – исчезновение людей и разделение тюрьмы? Все, что мог передать Хан на волю, представляло опасность для него. «Корми не корми этих гадов, а они все равно предают тебя, - подумал Владимир Иванович о начальнике тюрьмы и охране. Не заигрался ли я? Если заигрался, пути отступления уже нет. Обязан довести игру до конца. Сейчас некуда торопиться, в конце концов, он здесь хозяин. Жаль, что игра уже идет не по его сценарию».
Он отослал личную охрану: им не стоит слышать больше того, что знают.
- Ты пасешь игрока?
- Кто он такой чтобы я ему внимание уделял?
- Я, думаю, ты свою игру ведешь, Хан.
- Следи за метлой, - зло ответил Хан.
Владимир Иванович от такой грубости не удержался и со всего маха ударил Хана по лицу. Тот, высокий и исхудавший за время болезни, отлетел к стенке, но устоял на ногах. Вытирая кровь с губ, медленно произнес:
- Зачем же выполнять чужую работу, Владимир Иванович, для этого у вас есть охрана, - иронично заметил Хан.
Он взбесился от слов Хана, понимая, что тот унизил его, указав на свое место. Владимир Иванович, понял, до какой степени он унизил его! Его место у параши! Кровь прилила к голове. Он хотел избить его, чтобы Хан просил пощады, но знал, такого не случится. От ярости в глазах помутилось. Невероятными усилиями он сдержался – Хан еще нужен ему. «Ничего, реванш за мной», - подумал Владимир Иванович.
- Я спрашиваю, кто помогает «интеллигенту», куда он побежал?
- Если куда побежал, то уже добежал, - ответил Хан.
- Значит, ты, - подвел итог Владимир Иванович.- Зря торжествуешь, Хан, от меня ему не уйти. Я заплачу каждому за информацию, сколько попросят. Деньги оказывают на людей волшебное действие. Они и мать родную за них продадут.
- Может, и найдутся, кто продаст. Только их немного найдется. И среди нашей братвы есть продажные шкуры, ты то знаешь это лучше меня.
Унижения и грязные намеки – слишком много для одного раза! Он понял, Хан намекает на его тюремное прошлое, но бить бесполезно, от шестерок тоже ничего не добьется: они могли знать только о разговоре Хана с «интеллигентом, но о чем они говорили, никто не знает кроме Хана, а он будет молчать до конца. Больше спросить некого. Пока он отпустит его. Пока, он может быть свободным, но разговор не закончен. Он – его собственность. Придет время и он унизит его, так, как никто в жизни не смел унижать авторитета Зоны. Сейчас он его отпустит, предстояло все обдумать. Еще раз взглянул в его глаза. Он не хотел такого разговора с ним. Не об этом мечтал всю свою жизнь.
Владимир Иванович возвратился в кресло, вытянул ноги и задумался. Опомнившись через некоторое время, посмотрел на часы - шесть часов утра.

Влад

глава 25

Влад не знал, сколько времени бежит. Просто бежал. Уже не надеялся, что когда-то увидит огни, сквозь деревья. Перестал надеяться, был близок к панике. Остановился отдышаться. Согнулся, уперев руки в колени, посмотрел на снег, освещенный полной луной, и увидел, что стоит на лыжне. Он не верил своим глазам. Простоял какое-то время, не двигаясь, видя перед собой только лыжню. По лицу на снег стекали слезы. Неужели добежал? Выпрямился, вытер слезы. Надо продолжать путь. Впереди деревья редели, просматривалось пространство опушки. Туда и пошел. В голове крутилась только одна мысль: «Значит, не заблудился, добежал, ай, да я!». Поднялся на пригорок и увидел внизу город, мерцающий редкими ночными огнями. «До него пешком не больше километра, - на глаз определил Влад - сначала в баньку на окраине, чтобы смыть пот и привести себя в порядок».
«По одежке не определят, что ты зек, если задержат, а вот по запаху и небритости могут заподозрить», - сказал Хан, - это самое первое».
Он оказался прав, бани в пригороде, больше похожем на деревню, отстояли от дома на приличном расстоянии. Если учесть, что ветер от домов, собаки его не почуют. Не торопясь, перелез через изгородь, состоящую из горизонтально прибитых досок, и зашагал к бане. Хан говорил, что народ здесь живет открыто. Действительно, баня оказалась заперта только на щеколду. Влад осторожно, не производя шума, открыл дверь и вошел внутрь. Холод закрытого помещения, чуть меньше холода снаружи. «Естественно, к приходу баню не протопили, потому что не ждали», - иронично, вслух, сказал Влад. На ощупь определил, что вода в бочке покрылась льдом. Решил расковырять его ручкой от ковша, который стоял на полке. Лед оказался не толстым, видимо в бане стирали или мылись прошлым вечером. Подошел к окну. Месяц освещал подоконник. Он увидел бритву и мыло. Очень осторожно, боясь порезаться, тщательно побрился. Потом оторвал от сохраненной простыни кусок, намочил его и вытер тело, предварительно раздевшись до пояса. Затем оделся. Осмотрелся: никаких следов пребывания чужого человека, не оставил. Довольный собой, немного постоял у двери, прислушиваясь к внешнему миру. Осторожно, оглядываясь, вышел из бани и направился в сторону, откуда пришел. Там за огородами по тропинке, дошел до железки. Все, как говорил Хан, за ней начинался город. По окнам, в которых зажигались огни, Влад понял, было около шести часов. Надо поторопиться. Хан сказал, до центра не менее получаса. Лучше дойти до рассвета.
Влад шел по незнакомому ночному городу и вспоминал первые дни в тюрьме.
Их привезли поздно вечером, когда уже все спали. Караул торопил окриками: «Пошли, пошли, живее»! Он спрыгнул с машины и побежал. Зек, бежавший впереди, притормозил и Влад налетел на него. Тот, обернувшись, пнул его в пах. Влад согнулся от боли, но в следующий момент нагнал, развернул и дал ему в морду. Завязалась драка. Его скрутили и бросили в узкое помещение без окон. Все, что он увидел, за короткий момент, когда заводили, это тонкий матрас, брошенный на пол и унитаз, стоящий в углу. Дверь закрылась. Валерка оказался в полной темноте. Он слышал об этих камерах. Их называли изолятор. Зеки не любили рассказывать о них.
Влад на ощупь определил размеры камеры: от войлочного матраца до противоположной стенки, можно дотянуться рукой, и от матраса до унитаза такое же расстояние. От него страшно воняло, и Влад передвинулся на противоположный конец крохотного помещения, но это не спасло от запаха. Вся небольшая комната пропиталась зловонием. Свет пробивался через полоску под металлической дверью. От злости, стукнул кулаком по полу. «Он же не виноват, но именно его заперли в ШИЗО». Встал и больно ударился головой о потолок. Его затошнило от осознания, что закрыт в эту клетушку без света, где невозможно выпрямиться в полный рост. Никогда не страдавший клаустрофобией, запаниковал, начал задыхаться. Упал на колени, не понимая, что делает, подполз к щели двери, начал звать на помощь. К его счастью, все были заняты, и никто не услышал криков. А он, поняв, что никто не слышит, сильнее забарабанил в дверь. Его охватила паника. От двери, он переходил к стене и барабанил в нее. И так по кругу. Наконец, измотанный, упал на колени и заплакал, жалобно скуля, чтобы его выпустили отсюда. За дверями стояла тишина.
Очнулся от звука. В маленькое отверстие внизу двери протолкнули кружку. Безразлично посмотрел на нее. Свернулся калачиком и снова уснул. Когда проснулся, решил не думать о том, где находится, чтобы не сойти с ума. Лежал и вспоминал: о жене, отце с матерью, институте. В воспоминания врезались мысли о камере – этом маленьком замкнутом пространстве, очень напоминающем могилу, только что не заваленную землей, где разрешают дышать зловонным воздухом. Несколько раз в отчаянии порывался встать с матраса и барабанить в дверь, но всякий раз удерживал себя, боясь большего наказания, а еще хуже, продления срока отсидки в изоляторе. Решил систематизировать свои мысли и не вспоминать о помещении, которое должно сломать тебя.
В школе Влад считался крепким троечником. Это не отражало его истинных знаний, но укрепило позицию лидера среди мальчишек. Отличники, как правило, в их компанию не входили, считались занудливыми и заносчивыми. Отличников в классе - единицы, а троечников – большинство. Все друзья Влада – троечники. Однако, дома он много читал, интересовался историей, поэзией. Умел многое делать своими руками – отец учил. Заменить перегоревшую лампу, прибить гвоздь, починить утюг – в компании парней это считалось мужским делом.
Он решил вспомнить стихи, которые когда-то учил наизусть. Сначала, читал про себя, а потом громко, вслух. Когда ему надоедало, вставал на колени и ползал по полу камеры, размеры которой не удовлетворяли ни одним санитарным нормам. «Поэтому, наверное, название этим страшным камерам – ШИЗО», - думал про себя Влад. «А еще эти камеры должны раздавить, чтобы ты чувствовал себя ничтожным и боялся сделать неверный шаг: шаг влево, шаг вправо и уже в ней». «Я выдержу: «Уж, лето осенью дышало», я выдержу: «Как упоительны в России вечера», я выдержу: «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит…»
Когда дверь открыли, он зажмурился от света и философски подумал: «Свет, тоже может навредить». Почувствовал полное безразличие, когда ему объявили об окончании срока. Он выиграл этот бой – он «не боится карцера», не боится насилия, придуманного тюрьмой, чтобы сломить его. «Лучше смерть, чем ползание на брюхе перед ними», – решил для себя Влад.
Дорога, как и говорил Хан, привела на площадь, где стоял, уцелевший Ленин. Рукой он показывал направление, в котором предстояло идти. В указанном Ханом доме, горел свет – видимо, хозяева любили вставать рано. Он обернулся, осмотрелся кругом – вокруг никого. Подошел, нажал кнопку звонка. Дверь автоматически открылась. Вошел в дом, никто не встретил. Постучался в косяк двери, в ответ тишина. Из прихожей по коридору, прошел в зал. Впервые за сутки почувствовал тепло. Комната смотрелась уютно. Уселся в кресло напротив растопленного камина и не заметил, как уснул. Часы показывали без четверти восемь.

междуглавие

Владимир Иванович посмотрел на часы - без четверти восемь. Он почувствовал усталость – еще бы, не спать целую ночь. Думать ни о чем не хотелось, а он должен принять серьезное решение, но прежде обдумать его. Позвал личную охрану, они возвращались в дом, стоящий в тайге на расстоянии десяти километров от тюрьмы. Возвращались туда, откуда начали охоту.
Хан, пытался хоть немного поспать, но боль не отпускала. Он, молча, бродил по пустой камере, обдумывая свое положение, и моля Бога за Влада.
Владимир Иванович легко, бегом, поднялся на второй этаж в свою комнату. Лег на белоснежные крахмальные простыни, укрылся пуховым одеяло, повернулся набок, в надежде уснуть, но сон, как испарился. Ему больше не хотелось спать. Он готов действовать – бежать, догонять, бить, если надо, убивать. «Адреналин», - мелькнуло в голове.

Валерка

глава 26

Ему шел семнадцатый. Еще год и он закончит школу, но в другой стране, не в той, которой начинал учиться. Советскую стабильность заменил полный разгром и развал, когда-то огромного и дружного Союза. То там, то здесь слышал и видел полную безнаказанность и произвол. Существовала ли страна в это время? Валерка не мыслил такими категориями. Его интересовало собственное благополучие, деньги. Он смотрел телевизор и видел, как создаются и рушатся финансовый пирамиды, как люди, присвоив чужие деньги, сматывались на Запад. Страна, жившая по законам, превратилась в анархическое государство, в которой за преступления не наказывали. Чем чудовищнее по своей жестокости они, тем дальше прятали улики сами правоохранительные органы. Экономические преступления в особо крупных размерах не рассматривались в судах вообще. Наживались на государственных деньгах все, кто стоял ближе к ним. Старики жили на свою нищенскую пенсию, умудряясь кормить своих детей, для которых не нашлось работы. Страна опустилась во мрак, а, как известно, в «мутной воде хорошо ловится рыбка».
Шел 1993 год.
Весь год десятого класса, он прислушивался к разговорам одноклассников и узнал много полезного для себя. Например, где работают родители, сколько получают, у кого мама сидит дома, а кто живет с бабушкой. Вся собранная информация заинтересовала его и Валерка думал, что она пригодится. Он записывал все в тетрадь и в свободное время анализировал. Оказалось, что из всего класса только пять семей жили на широкую ногу. Они разъезжали на крутых тачках, имели дома цифровики, компы, технику и, естественно, деньги. Банкам кто доверял? Они то и дело закрывались. Ему показалось странным, что Влад и его подружка, не входили число, «богатеев», но думать о материальном положении их семей не хотелось. Именно, эти пять человек заинтересовали Валерку. Слепки с ключей решил сделать на уроках физкультуры. Раздевалка общая - одноклассники убегали, разбросав вещи, поэтому не стоило беспокоиться, если чей-то портфель, вдруг окажется открытым, или не на своем месте. Одно слово – бардак в раздевалке. Слепки сделал очень быстро, в течение недели. Так, из любопытства, открыл ранец Влада, но ключей там не оказалось. «Бабушка дома, - подумал Валерка, - любимого внучка ждут дома с горячим обедом». Обида резанула по сердцу. «Ничего, он отомстит им всем напоследок за их нелюбовь и презрение к нему «безродному».
Наметил дни посещения квартир, чтобы определить, ценные вещи, которые можно взять. Еще лучше, понять, где лежат деньги.
Какие же они все доверчивые оказались. Валерке ничего не стоило осмотреть, намеченные, пять квартир. Все, как будто, ждали его. Кормили, интересовались, как он живет, сочувствовали, давали сладкое на прощание. Еще бы, он же полный сирота, живет один. Валерка очень хорошо запомнил детские уроки – люди жалостливы.
К лету закончил свою подготовку. Оставалось сделать ключи. В своем городе он не решился на это, да и лучше не светиться самому, а попросить, за деньги, кого-нибудь из незнакомых людей.
Он поехал в Москву, на площадь трех вокзалов. Сел напротив Ленинградского и стал наблюдать.
Что может увидеть человек, который в спешке, два раза в день проходит по этому, грязному криминальному месту – ничего. А, если посидеть день другой, увидишь жизнь, которая не сегодня сформировалась здесь. Девчонки, прилично одетые, стоявшие кучкой в ожидании, когда их окликнет сутенер. Парень в бейсболке, с улыбкой на лице и распростертыми объятиями, подходивший, вероятно, к постоянным клиентам. После недолгого разговора, он провожал их к стоянке машин. Клиент садился в крутую тачку, а парень возвращался выполнять свою работу дальше. Приезжие работяги, в надежде найти хоть какую-то работу, стояли напротив метро, не смешиваясь с остальными. Бомжи, бродившие тут же, просящие каждого дать им мелочь на хлеб, а реально на спиртное. «Дозорные» отслеживающие зазевавшихся пассажиров и взглядом направляющие воров к оставленному багажу. Милиция, лениво реагирующая на кражи. В общем, как понял Валерка, здесь существовала не стихийная, а вполне сформированная годами, жизнь.
Того, кого он искал, увидел на второй день. Парень лет четырнадцати, ждал толпы, идущей с электрички, вливался в нее, а потом выныривал в другом конце вокзала. К нему никто не подходил и Валерка, по наивности подумал: «Если тырит, то мелочь. Такой, шустрый мне и нужен».
В полдень, когда жизнь вокруг вокзала замирает, а народ рассасывается, Валерка подошел к нему. Тот жевал вкусно пахнущий бутерброд. Он сглотнул слюну и решил, что купит такой же, но сначала дело. Показал ему слепок и спросил, может ли тот заказать с него ключ. Парень хитро прищурился, помолчал, а потом спросил: «Сколько дашь?» Валерка показал остальные четыре и пообещал парню пятьсот. Тот, молча, взял их, сказал, чтобы приходил завтра в это же время с деньгами и ушел в сторону метро. Назавтра, как он и обещал, отдал готовые ключи, взял деньги и снова ушел в сторону метро.
Валерка посмотрел ему вслед и отправился к электричке.
Дома, разложил их на тетрадные листы с написанными адресами и номерами очередности. Осталось определить дни. Еще раз взял свои записи и решил, что после первой квартиры, сделает перерыв. Понаблюдает, что последует дальше.
Итак, день настал. На душе Валерки опять заныло. Беспокойство вылилось в хождение по комнате. Вспомнил, как он боролся со страхом, перед первым делом, когда утопил девчонку. Да, все повторялось. Неизвестное всегда пугало его. Первое крупное дело - это не тырить мелочь в раздевалке, это настоящее дело. Приказал себе не думать о предстоящем, но сердце заходилось. Мог ли он послушать себя? Нет. Был слишком мал и самонадеян.
Взял ключи с тетрадного листа, на котором крупно написана цифра один, и вышел из квартиры. Спрятал свои собственные ключи в надежное место в подъезде и вышел на улицу. Бейсболка, футболка, трико, кроссовки: одет, как все. «Если описывать будут, кого видели около дома, ничего конкретного не вспомнят», - подумал Валерка.
Всю полезную информацию, он брал из крутых детективов, которые смотрел по телику. Школа неплохая, есть чему поучиться. Ненавидел заумные детективы: типа Пуаро, считал, что все должно быть очень просто, как и сам главный герой.
Подошел к дому, где находилась квартира. Сел на детской площадке в ожидании.
Консьержка ушла на обед в два. В два ноль пять он поднимался по запасной лестнице. На миг, показалось, что кто-то идет за ним. Остановился, прислушался: сердце бешено колотилось в груди. Показалось. Успокоился. Подошел к двери, вставил первый ключ, прокрутил два раза, потом второй ключ, снова крутанул два раза, толкнул дверь – она открылась. Вынул ключи и положил в карман. Шагнул в квартиру и тут, его кто-то одной рукой обхватил за талию, второй закрыл рот и втолкнул в квартиру. Он повалился на пол. Мимо пробежали два мужика, третий стоял над ним и показывал знак молчать. «Что, сученыш, решил в одну харю, а немного ли?» - сказал мужик тихо на ухо. Потом поторопил сообщников, чтобы те «шевелились». Вынул из сумки мобильник, позвонил и коротко скомандовал: «Машину!», затем, еще раз крикнул в комнату, чтобы «поторапливались, через минуту надо уходить». Вероятно, минута уже прошла, потому что сообщники вышли в прихожую со словами: «Сделано». «Где деньги?» - спросил мужик, который держал Валерку, скорее всего, это был главарь. Ему протянули пакет. Он, хмыкнув, сунул его Валерке: «Держи!» Затем подошел к двери, прислушался, коротко скомандовал: «Пошли!» Напротив подъезда стояла машина с фургоном. Все наворованное, мигом сгрузили внутрь, сели сами. Мужик контролировал Валерку, и ему ничего не оставалось, как тоже запрыгнуть в фургон.

глава 27

Они не пощадили его. Ограбили за последующие два дня еще три квартиры. А чего ждать – ключи малец подготовил, да и адреса все сразу выложил, только припугнули. На последней, пятой квартире они погорели. На ней бы и Валерка погорел. Не знал, что она таила сюрприз для воров - сигнализация находилась в потайном месте. Хозяин с выдумкой оказался. Сигнализация, завыла на весь дом, а выходивший из подъезда жилец, закрыл входную дверь, подперев ее палкой. Так их повязали.
В СИЗО сидел отдельно от мужиков. Перепуганный, шокированный, всем произошедшим с ним, рассказал следователям все, не забыв упомянуть «щипача». Мужики подтвердили его слова, но за «щипача» обещали отомстить. «Не разевай варежку, когда тебя об этом не просят, - бери вину только на себя, и забудь про остальных», - сказал главарь, при короткой встрече в суде.
Получалось, что организовал и приготовил все он, а их попросил «подсобить». Срок дали на всю катушку по статье, но войдя в его положение: жил один без матери, «скостили» до четырех лет. За то, что прилепил к этому делу «щипача», по полной получил на зоне.
Он долго не мог прийти в себя. Все случилось очень быстро. Как только выдержал?
Сидя в камере предварительного заключения, часто думал о случившемся. Он же просчитал каждый шаг. Ошибся только в щипаче, думая, что тот работает в одиночку. По своей наивности не хотел понять, что взялся не за свое дело. «Все попадают первый раз по неопытности и излишней уверенности в себя», - утешал себя Валерка. Не знакомый с этим видом воровства, не знал, что на «домушничестве», воры со стажем горят. Это тебе не деньги тырить по карманам. При его подходе к делу, кропотливой разработке всех деталей, будущее сулило превосходные результаты. Из случившегося, сделал вывод – от начала и до конца все делать самому, никому не доверяя.

глава 28

Тюрьма приняла его жестоко.
Ночью, крепкий сон прервали насильно. Накрыли одеялом и поволокли. Валерка дергался, пытаясь освободиться от навалившихся парней. Его подтащили к унитазу и сняли штаны. Поняв, что хотят с ним сделать, собрал все силы, попытался освободиться. Борьба оказалась неравной, не смог освободиться из цепких рук, державших его парней. Его силенок, оказалось мало. В ответ на защиту, кто-то со всей силы треснул его по голове и Валерка подбородком ударился о край унитаза. Кровь потекла вниз по шее на грудь, но он не чувствовал боли, потому что ее перекрыла другая, обжигающая боль. Его насиловали все жестоко, по кругу, не по одному разу. Потом, просто оставили здесь же, около унитаза, всего окровавленного. Когда пришел в себя, дополз до кровати, но на второй ярус подняться не осталось сил. Впал в беспокойный сон, просыпаясь при каждом скрипе пружин. Утром никто не смотрел ему в глаза. Парни вели себя, как ни в чем не бывало. К нему подошел один из них и сказал коротко: «Это тебе привет от «щипача»! Так началась его тюремная жизнь.
Пришлось жить со всем этим, затаив злобу. На всю жизнь запомнил их лица и не сотрет из памяти, пока не убьет всех. Такого, Валерка не мог простить. Потихоньку собирал о них сведения. Это он умеет делать, будьте спокойны. «Никто не должен остаться живым» – дал себе обет Валерка. С этой злобой и жил. Эта злоба помогла выжить в колонии.
Его еще раз пытались изнасиловать, не в камере, на работе. Страх парализовал Валерку так, что он начал задыхаться и синеть. Мальчишки испугались его реакции. От него отстали. После этого случая начались приступы в виде спазматического сжатия горла, его реакция на страх.
Кроме работы они ходили на кружки. Он выбрал театральный. Почему? Потому что там работала женщина, очень похожая на ту, которую увидел однажды в шестом классе и влюбился в нее первой наивной мальчишеской любовью. Все, шло родом из детства.
В конце шестого класса, назначили родительское собрание, посвященное итогам года и проведению планового ремонта в классе. Мать, обычно, не ходила на них, ссылаясь на свою усталость. И в этот раз Валерка думал, что она не пойдет, но поставил ее в известность. Настал назначенный день и мать засобиралась. Валерка удивился, но не отговаривал ее. Они оделись в чистые праздничные вещи и вдвоем пошли на собрание. Именно вдвоем, такое условие проведения собрания, чтобы все участвовали в жизни класса. Они сели за Валеркину предпоследнюю парту, в ожидании начала. Родители входили в класс со своими детьми и, перебросившись парой приятных фраз с классным руководителем, садились за парту ребенка. Валерка внимательно следил за входившими. Они очень походили друг на друга – родители и дети. Он тоже походил на мать. Она часто ему говорила: «Валерка, а ты вылитый я в детстве, глянь фотокарточку, - она вытаскивала старую школьную фотографию, на которой стоял ее класс, тыкала пальцем на девочку с косичками, - видишь, ну, копия».
Наблюдая за родителями, он сравнивал женщин со своей матерью. Конечно же, они оказались не в ее пользу. Одета плохо, да и выглядит, как старуха. Валерке стало неловко за нее. Он отодвинулся на край парты. В очередной раз, когда дверь открылась, в класс вошла молодая красивая женщина. Валерка не мог понять, что в ней так притягивало? Она вся светилась. Валерка еще не знал, что подобный свет может исходить только изнутри. Она улыбалась, когда разговаривала, улыбалась, когда мимолетно взглянула на Валерку. Ее чувства казались искренними. Валерка завороженно смотрел на нее. Не понимая, что делает, встал, подошел и понюхал ее, как нюхают цветы. Она пахла свежестью и чем-то сладким, напоминающим конфеты. Присутствовало еще что-то, но Валерка не мог понять «что»? Около нее хотелось стоять, не отпуская от себя ни на миг. Он оглядывал ее, широко раскрытыми влюбленными глазами, пока она разговаривала с классным руководителем. Кто-то позвал ее: «Мама»! Валерка опомнился и посмотрел на девчонку, взявшую за руку, эту необыкновенную женщину. Девчонка Влада – ее дочь? В сравнении со своей матерью, она смотрелась гадким утенком. «Что только нашел в ней Влад»? – зло подумал Валерка. Она нарушила его идиллию. Потом, в течение всего собрания, не сводил с нее глаз.
Он влюбился. В первый раз. Что происходило потом? Ходил под окнами, заглядывая, в надежде увидеть ее, и, конечно же, всем сердцем ненавидел мужа. Ненавидел или ревновал? Вряд ли он разбирался в этом. На всю жизнь она осталась эталоном его женщины.
В колонии, увидев знакомые черты в руководителе театрального кружка, не задумываясь, записался. Все смеялись и говорили, что такому, как он, играть только Кощея или вампира. К счастью Валерки, все ошибались. Именно артистический талант спас его, когда пришло время перевода из детской колонии в тюрьму. Его оставили за талант изменяться до неузнаваемости. На концертах с удовольствием пародировал знаменитостей, не стесняясь, переодевался в женское платье, копировал походки своих сокамерников. В общем, на сцене он нравился больше, чем в жизни.
Вела кружок вольная наемница, жена офицера. Часть, где служил ее муж, находилась в городе, недалеко от него располагалась колония для несовершеннолетних, куда она устроилась работать.
В нее влюблялись все, кто ходил на кружок. Мальчишки таскали ей в подарок конфеты, печенье, вафли. Откуда брали? Она все подарки, складывала в шкафчик. Наивные, думали, что, принимая подарки, она оказывает им особое расположение. В конце недели, в пятницу, она вытаскивала из шкафчика вазу, полную печенья и конфет. Прибавляла торт, принесенный ею, и все, вместо занятий, пили чай. Первый раз, мальчишки, увидев свои подарки на столе, краснели, а потом весело болтали, подливая себе в кружку крепкую заварку индийского чая.
Все происходило по-домашнему. Они много разговаривали о жизни, не в колонии, а о той, настоящей. Рассказывали о родных, письмах, приходивших от них и о будущем. Каждый мечтал выйти отсюда и никогда не попадать в подобные заведения. Эти разговоры – мечты, согревали, растапливали лед, накопившийся в душах мальчишек.
Они не перестали носить конфеты своей «любимой училке», напротив, каждый стол, накрываемый на чаепитие в пятницу, становился роскошнее предыдущего, где еще можно попить чай в компании красивой молодой женщины?

глава 29

Все заключенные работали в столярке – делали детскую мебель: столы, стульчики. Валерка сколачивал детали стола. Кто-то из ребят красил, а несколько человек расписывали мебель незатейливыми рисунками. Их заслуженно называли художниками и уважали за талант.
Детали поставлялись из тюрьмы. В детской колонии не разрешалось воспитанникам работать на лесопилках – малы еще. Тюрьма находилась поблизости от колонии и все, что происходило в ней, мальчишки знали. Валерка не мог понять, как новости из одного закрытого учреждения, долетают до другого, такого же закрытого. Вечером, перед сном, обсуждались все события, произошедшие за день, в том числе и новости, пришедшие из тюрьмы. Так он впервые услышал о Хане.
Парень, клялся, что видел его в жизни. Вдохновенно, как о чем-то великом, рассказывал о делах, которые проворачивал Хан. По его словам, до такого высокого уровня, с тридцатых годов, никто из воров в законе не поднимался, а помогает ему во всем перстень, который нашел в детстве. Говорят, что сам хан носил его.
Однажды, после рассказа, Валерка, все время молчавший, спросил его
- А ты откуда знаешь? Сам с ним работал?
- Не работал, папка рассказывал, когда с первой ходки пришел. Хан везде авторитет, можешь спросить у нашего начальника. Им он тоже известен.
- А про перстень – это правда?
А как же, – без сомнения, подтвердил он.
Валерка не очень поверил, явно приукрашенному, рассказу о перстне. Получается, не Хан все делал, а перстень ему помогал. Но в душе сомнений не было. Он поверил в волшебство перстня, в его силу, только она могла сделать Хана таким могущественным в этом непростом месте – Зона.
«Вот бы мне такой», - подумал Валерка, - я бы владел миром. Он не улыбнулся при этой мысли, честно веря, что может добиться многого, а этот перстень даст ему огромную власть над всеми. Вот достать бы его, но как? Перстень принадлежит Хану и этим все сказано».
Парень каждый вечер рассказывал о делах Хана. По его словам, тот начинал обдумывать дело еще в тюрьме. Ему приносили информацию незадолго до освобождения. К выходу на волю, знал, уже все приготовлено к делу: люди, инструменты, обстоятельства.
Валерка заметил, что дела Хана отличались простотой. Кражу всегда можно списать на случай или сложившиеся обстоятельства, если бы суммы, которыми исчислялись украденные вещи, не были огромными. Так характеризовался «почерк» Хана в среде воровского мира. По ним же его брали следаки, но доказать ничего не могли. Дело считалось нераскрытым, но Хана не отпускали, а он и не сопротивлялся. На зоне Хан хозяин, царь, а «в миру» маялся, не находя себе применения. Среди людей, разобщенных по своим квартиркам и интересам, скучал. В зоне, все связаны между собой и представляют единое целое.
Слушая рассказы, Валерка мечтал встретиться с Ханом. Ему казалось, у них много общего. Он тоже прорабатывает все, не торопясь, чтобы преступление больше походило на случайность. Жаль, что не повезло с последним делом, но это по неопытности. Если бы с Ханом пошел на дело, тот просчитал бы сигнализацию. В душе, он мечтал, о Хане, как о единственном мужчине, которого бы хотел назвать отцом. Он был уверен, что Хан восхищался бы им. Встреча с ним стала мечтой.

глава 30

До конца срока оставалось два года. Ему исполнилось девятнадцать. Решался вопрос о переводе в тюрьму общего режима. Он боялся его, как всегда страшился нового. Здесь ко всем привык и все знали его. Парней, старше его, тоже хватало. Он ни к кому не подходил и не просил за себя. Знал, за личные просьбы, попросят отработать. Занял выжидательную позицию.
Администрация не захотела расставаться с талантливым артистом и оставила до окончания срока.
Он готовился к освобождению.
По ночам или во время работы, много раз возвращался к своему проколу. Сейчас, отсидев уже полтора года, понимал, дело только в неопытности. Он ни в чем не раскаивался. Там в колонии, ни от кого не слышал, слов раскаяния в своих поступках. Все только и делали, что обсуждали, на чем они «погорели». Для многих, колония стала школой – подготовкой для более зрелых преступлений. О будущем говорили только хорошее, никто не собирался возвращаться к прежней жизни, но Валерка им не верил.
Он тоже часто думал, чем будет заниматься, когда выйдет отсюда. О домушничестве решил забыть. Прошлый раз не в счет. Он хотел наказать своих сытых одноклассников, а наказал себя. Необходимо создать свое дело, приносящее хороший доход. Предстояло обдумать все, пока сидит в колонии. В зону, никогда не вернется. Валерка честно считал, что находится здесь случайно. Он не такой, как все эти парни. Даже физически отличается от них, что уж говорить о том, что образованнее всех. Валерка гордился, что не имел привычки курить и ругаться матом. Нет, он не из их числа, «отбросов общества».
Возможно, это презрение, читалось на лице, поэтому никто не напрашивался в друзья, а его устраивало собственное одиночество. Никто не мешает думать о будущем.

глава 31

Шел 1996 год. По телевизору показывали неутешительные новости – страна распадалась на отдельные государства. Экономика…, а была ли она? Обанкротились предприятия, и тут же появлялись собственники. Количество миллионеров росло, как на дрожжах. Появились новые политические деятели, имена которых раньше никто не слышал. Громкие убийства, стрелки братвы – об этом рассказывали криминальные новости. Все понимали, что идет передел государственной собственности, а Государство оказалось бессильным удержать ее в своих руках. Возможно, некому его защищать, потому что все думали о своей шкуре. Газеты, не подчинявшиеся цензуре, каждый день рассказывали, как перераспределяют и делят между собой народное богатство, люди, находящиеся у власти.
Народ жил без зарплаты по полгода. Голод, разруха, нищета и реклама, которая от лица Лени Голубкова уговаривала вкладывать деньги в МММ. Водка, сигареты, казино, новые банки, дающие кредиты под заломовые проценты – всем этим жила страна, это и показывали по телевизору. Парни, сидевшие в колонии, любыми путями стремились вырваться из нее, потому что понимали - настало их время. Родственники нанимали адвокатов, кого-то отпускали просто за взятки. У Валерки не было такой возможности. Родственников, не имел, а деньги находились слишком далеко. Даже во имя свободы, не рискнул бы о них кому-либо рассказать, помня, какой ценой достались они. Насмотревшись новостей по телевизору, подолгу не мог уснуть, понимая, что нет возврата к прошлому. Фарцовка превратилась в бизнес. Скорее всего, там все поделено. Да и ему не хочется – мелочь, по теперешнему лихому времени, а для большого дела нужны большие деньги. Ему оставалось меньше двух лет, он должен все обдумать до освобождения.
После трех лет одиночества, у него появился друг. Может ему показалось. Как говорили в зоне – «друзей у зеков не бывает, есть только законы, которые он обязан исполнять». Во всяком случае, они всегда держались вместе. Парень вырос в неблагополучной семьи. Его воспитывала бабка. Мать спилась и «сгорела». Отец работал постоянно на вольном прииске. Раз в два года приезжал, бросал деньги на стол, пил, дрался, ругался, водил баб домой, а потом снова возвращался на прииск. После тюрьмы, парень собирался ехать к нему: отец звал к себе. «Может и ты со мной, срок - то в один день заканчивается», - предложил он. Валерка замотал головой. У него была квартира в Подмосковье. «Надо осмотреться в Москве. Потом приеду к тебе. Деньги всегда нужны».- Так говорил Валерка своему другу. К этому времени он уже все обдумал. Деньги сами плыли в руки.
Валерка понимал, нужно организовать дело, которое бы давало хорошую прибыль. Что может дать хорошую прибыль в стране, где люди живут впроголодь, а прилавки ломятся от товара, конечно же, деньги. Пирамиду не удастся организовать, но вот банк или финансовую компанию, это было бы неплохо. Конечно, в финансах он не разбирается, но для этого есть ученые умники, труд которых оплатит он. Правда, чтобы организовать все, понадобятся большие деньги. Как не крути, нужен первоначальный капитал. Его и даст ему прииск, но сначала квартира, единственное, что осталось из той жизни. Там он родился, вырос, там же умерла мать. Квартира - это теплое воспоминание о его детстве, прибежище, и соединительное звено с той, его прежней жизнью.
Он заинтересовался бизнесом. Но как его организовать? Опять помогли сокамерники. Что ни вечер обсуждали своих родственников и знакомых, которые организовывали ЧП, ЗАО и еще всякие предприятия, где становились единовластными хозяевами. Газеты доставлялись в колонию регулярно, и он просиживал в читальном зале все свободное время. К концу срока знал, что займется новыми технологиями, т. е. продажей компьютеров. Это будущее человечества, значит, не прогорит. На первое время деньги есть, остальное достанет, он знает где. Валерка украдет, убьет, но будет жить так, как хочет. Он хозяин своей жизни и командовать собой никому не позволит.

глава 32

1997 год. Он не забудет его никогда. Боль в сердце останется навсегда. Боль и тоска.
Парни расстались на вокзале, куда их привезли из колонии. Пути расходились: один на север, второй - на запад, ненадолго.
Валерка бежал к дому, как на свидание с матерью. Вот дверь подъезда, вторая дверь, открыл ее вбежал по лестнице и остановился напротив новой двери своей квартиры. Постоял, оглядывая. Нерешительно нажал на новенький звонок. Дверь ему открыла молодая женщина.
- Вам кого?
Валерка замялся.
- Я здесь живу! Это моя квартира
Женщина засмеялась и позвала.
- Гриша, здесь говорят, что это их квартира.
Из ванной вышел крепкого телосложения мужчина, с намыленным для бритья лицом.
- Да нет, это наша квартира. У нас и документы имеются. Кстати, можно в агентство позвонить. Позвони, дорогая.
Его пригласили прийти в агентство, где показали все документы на продажу квартиры бывшим владельцем. Фамилия его не знакома Валерке. Он никому не продавал свою квартиру и доверенности на продажу никому не давал.
Опустошенный, разбитый, облапошенный вышел на улицу.
Шел мягкий пушистый снег. Кружась, падал на лицо и превращался в капли, которые смешивались со слезами. Валерка стоял посреди большого города, где ему нет места. Почувствовал себя одиноким во всем мире. Хотелось выть, глядя на серое небо. Он посмотрел в сторону леса и пошел по белому полю туда, откуда его никто не выгонит. Лес оставался единственным прибежищем. Он шел по белому полю и плакал. Все о чем мечтал годы заключения в колонии, разрушилось в одно мгновение, у его квартиры. Щемящее чувство,  одиночества, в этом огромном враждебном мире, где для него нет места, засело в сердце. Не мог вздохнуть полной грудью от боли. Здесь его никто не ждет, он никому не нужен.
Там, в зоне, долгими ночами, Валерка мечтал, что вернется домой, вскипятит чай, сядет на кухне напротив окна, как они делали с матерью, и, никуда не спеша, попьет из своей любимой чайной чашки на блюдечке, а не как в зоне – чифир из жестянки. Первый день он бы не вышел из дома. Просто наслаждался тишиной квартиры. Потом, обязательно сделал уборку. Он любил чистоту, как и мать, которая все свободное время ходила с тряпкой и вытирала пыль, она приучила его быть чистоплотным.
Он брел по белому заснеженному полю в противоположную сторону от своей мечты. И вдруг, Валерка понял очень простую вещь, когда ты долго о чем-то мечтаешь, это никогда не сбудется, потому что ты прожил уже эту жизнь в своих мечтах, а значит должен идти вперед. На мгновение остановился. Какая-то мысль мешала ему идти. Но горе не давало ей пробиться наружу. Валерка сел прямо на снег, в сугроб и думал об этой мысли, которая проскользнула в уме и мигом исчезла. Надо ее вернуть. Что-то хорошее и обнадеживающее казалось в ней. Вдруг осенило: «Надо менять свою жизнь кардинально», - наконец вспомнил Валерка, – потому что от прошлой жизни у него ничего не осталось, значит, ничего не держит», - ему сразу стало легче.
Когда пришел на свое место, совсем стемнело. Здесь ничего не изменилось. «Значит и деньги целы». В тюрьме часто думал о тайнике, но не боялся, что кто-то чужой может его обнаружить. Лес оставался единственным, кому он доверял всецело.
Разжег примус, вскипятил воду, заварил чай, и медленно пил, наслаждаясь каждым глотком. Его окончательно отпустило. Решил ни о чем больше не думать, слишком много событий пережил сегодня, поэтому нужен только отдых. Забрался в спальный мешок, сверху укрылся одеялом и спокойно уснул.
Проснулся, почти в десять. Его поразила тишина, царившая вокруг. Да, именно ее так не хватало все последнее время. Он встал, не торопясь, разделся до пояса и вышел из своего убежища. Первое, что увидел, - четко протоптанную тропинку, которую оставил вчера. «С этим надо, что-то сделать, - вслух произнес он, - деньги придется забрать».
Через час, шел лицом от своего убежища и ветками заметал следы. Надежда оставалась, только на новый снег.
В два часа пополудни, он стоял около квартиры тети Глаши – единственного человека, который мог приютить его на несколько дней.
- Валерка? Вернулся? Заходи. Изменился - то как, вырос. Мать не видит тебя таким.- Она всхлипнула. – А квартиру, зачем продал?
Вопрос ошеломил его.
- Как продал?
- А так. Пришел какой-то мужик с твоей генеральной доверенностью и продал ее от твоего имени. Сказал, что это ты его просил продать.
Валерка опустил голову.
Тетя Глаша схватилась за сердце. Валерке этот жест знаком, он сразу налил в стакан воды и протянул ей.
- Ничего, ничего. Сейчас отпустит. Посиди. – Она покачала головой. – Я, как чувствовала. Только ничего поделать не могла. Сейчас за квартиры убивают. Я прописала всех своих детей, - зашептала она ему на ухо, - только чтобы им ничего не досталось. Охота на пенсионеров идет. «Черные риэлторы» их называют. Кого убивают, а кого спаивают, на тот свет, в общем, отправляют раньше времени.
Валерка покачал головой. "Лишать людей квартиры - тоже бизнес", - подумал он.
Валерке хотелось осмотреться в Москве. Важно увидеть своими глазами, ту разруху и беспредел, творящийся в России, о которых он читал и видел по телевизору, понять для себя, верный ли выбрал путь.
Вместо запланированных трех дней прожил у тети Глаши два месяца.

глава 33

Бродя по улицам Москвы, видел, как открываются и закрываются фирмы, банки. Долго не мог ответить на вопрос, у кого в разоренной стране могут быть деньги. Наконец, понял, у государства. Все, имеющие хоть какое-то отношение к власти, грабят его нещадно. А еще, можно создать пирамиду, как Мавроди, который основал ее на человеческой алчности. Значит, нужно найти и ему, свой путь к деньгам.
Гуляя по улицам, видел, как дрались двое парней, примерно его возраста. Они прилюдно убивали друг друга. Именно убивали. Парни дрались жестоко, это не походило на обычную драку мужиков. Имели бы оружие, применили, не раздумывая. Прохожие сторонились, не пытаясь разнять. Милицию никто не вызывал. Валерка не захотелось смотреть, чем закончится дело. Противно.
На рынках предлагали оружие. Около обменников шныряли кидалы с «куклами». Вручат «куклу» и тут же исчезают, поменяв на ходу куртку и шапку. Все продумано, отработано. Крутились группой, уходили по одному. Обменники, как правило, на время закрывались, или у них заканчивалась валюта. Понятно, что действовали заодно. А когда темнело на улице, то там, то здесь слышались крики женщин, у которых вырывали сумочки.
Огромный приток подержанных иномарок на дорогах Москвы делал свое дело: пробки, беспредел между водителями, угоны машин. За всем этим чувствовалась рука криминала, т.е. братвы.
Криминал держал все в своих руках, Россия захлебывалась в крови. Молодые парни гибли за чужое дело. Паханы, воры в законе, фраера делили Россию на вотчины. Беспредел захлестнул всех и всё. Закон уступил место силе. Авторитеты оказались сильнее и значимее официальной власти.
Закончились времена, когда Сбербанк давал три процента. Сейчас все банки наперебой обещали немыслимые проценты, поэтому доверия не вызывали. Те, кто доверял им, очень рисковал. Обманутые вкладчики ходили вокруг закрытых банков в надежде получить хоть какую-то информацию.
В общем, насмотрелся всего. Вывод, который сделал для себя: он находится на правильном пути. Через несколько лет у него будет финансовая империя, которая принесет огромные доходы, он понимал, что наступило его время, возможно, другого уже не будет. Начинать следовало с маленького магазинчика, его он потянет. Не хотелось встречаться с братвой, крышевавших торговлю по районам, поэтому решил арендовать его в крупном супермаркете, где можно затеряться, просто платить аренду, в которую входило «крышевание». Купил у оптовиков компьютеры, бытовую технику, нанял на работу директора магазина и стал готовиться к отъезду на прииск. Ему нужны деньги.

глава 34

Валерка специально не полетел на самолете, хотя мог, деньги позволяли. Он поехал поездом, чтобы иметь время обдумать все до мельчайших подробностей.
Мимо окон мелькали бедные разоренные деревеньки, где практически не осталось скота. Валерка вспомнил, каким прекрасным показались эти места четыре года назад. Его везли этим же путем в колонию. Поля пшеницы, луга с пасущимся скотом, мужики и бабы на покосе.
- Как же ты изменилась Россия, - печально, вслух, сказал Валерка.
На очередной станции, вышел подышать. По перрону бегали продавцы с пивом, водкой, едой. К нему подошла немолодая женщина.
- Возьми что-нибудь покушать, паренек, глядишь и мне поможешь. Не от добра торгую. Инженер я бывший. Завод закрыли, выбросили на улицу, вот только не объяснили, как кормить семью. У меня двое подростков – мальчики. Синие ходят в школу, с огорода не наешься. Мясо им нужно. Грибочки, соленья, варенье - вам, а денежки на мясо, им. Хоть в неделю раз хорошо поедят.
Валерка достал деньги, рассчитался, но еду брать не стал.
- Продашь другому. А муж работает?
- Мы вдвоем с ним работали. Он тоже инженер, а сейчас спился. Деньги заработаю и прячу. А он пойдет, займет у кого-нибудь, люди потом приходят и требуют, чтобы отдала. Да и как тут не запьешь? Включаешь телевизор, а там реклама этой распроклятой водки. Ее только и рекламируют. То табак, то водку, то МММ. Как жить дальше и не знаю? Неужели все время сейчас так будет? – она умоляюще посмотрела на него.
Валерка похлопал ее по плечу. В сердце резанула жалость. Отвернулся и легко взобрался по ступеням в вагон.
Прежде, чем уехать на прииск, он решил оглядеться в городе, откуда уезжали и куда возвращались рабочие с приисков. Снял номер в гостинице. Горничная, провожавшая его до комнаты, поинтересовалась, не с прииска ли он, если да, то она могла бы свести его с «барыгами», которые дадут хорошую цену за золото. Понял, что «охота» в этом городе поставлена хорошо.
Отоспался и утром следующего дня пошел на пристань, откуда уходят пароходы – трамвайчики до Верховья, а там до прииска забирал вертолет.
Тут же на пристани стоял ресторан. Он заказ поесть, сел и стал наблюдать. В этот день пришел парохода с Верховья, а значит, мог привести рабочих с золотом. До прихода оставался час.
- Тебе принести пепельницу? – улыбаясь, спросила миловидная девушка лет семнадцати.
- Я не курю, – коротко ответил он и отвернулся. Но девушка не уходила.
- Тебе чего?
- Смотрю, ты не местный. – Валерка не стал отгонять ее, понял, что именно такая, как она, может пригодиться.
- Не местный. Ты живешь здесь?
- Да.
- Давно?
- Родилась здесь.
- Живешь с родителями?
- Да. Мой отец сейчас на прииске. Приедет только к зиме.
- Почему не учишься.
- А нафига? Что учеба денег мне даст? А так я получаю здесь хорошо. Могу покупать себе шмотки, какие хочу. В ночные клубы хожу, весело провожу время. В общем, сама себе хозяйка.
Ее позвали и она ушла.
"Девчонка не особенно умная. Можно у нее узнать всю нужную информацию, и не задерживаться здесь еще на два дня, - подумал он, - завтра уеду на пароходе, который сейчас причаливает".
Подали трап, и народ хлынул на пристань. Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, как шныряют в поисках клиентов сутенеры и барыги. Одни предлагали девочек, другие обмен золота, что впрочем, одно и то же, первое даже опаснее.
Вечером, когда стемнело, они встретились. Она оделась в короткое обтягивающее платье и туфли на высоченном каблуке, которые смотрелись очень нелепо на ее коротких ножках. Девчонка маленького росточка на коровьих платформах.
- Я презервативы захватила, если мы трахаться будем, - сразу же заявила она, чем ошарашила, все повидавшего Валерку. Он вопросительно посмотрел на нее.
- Ты всегда этим занимаешься с незнакомыми в первый день?
- Разве мы не знакомы, - изумленно спросила девчонка, глядя на него наивными глазами. Уже второй раз встречаемся. Я, вообще, трахаюсь на первом свидании.
- Тебя просит об этом хозяин ресторана?
- Бывает, что и он просит. А бывает, что клиенты сами подходят.
- А как расплачиваются?
- Кто деньгами, а кто золотом.
Валерка подумал немного, потом спросил:
- Послушай, а к кому ходят рабочие с приисков, если им нужно обменять золото на деньги?
- Если хочешь поменять, то я тебя сведу с одним мужиком. Он здесь заправляет всем.
- Значит, у этого дела есть хозяин?
- Да. Здесь и стреляли друг в друга обменщики, пока он не пришел к власти. Крутой мужик.
«Да, - подумал Валерка, - дела поставлены на широкую ногу».
- Ты как, домой к нему поведешь?
- Да нет, у него несколько точек есть, куда клиентов приводят.
- А девочки у него тоже есть?
Она недоуменно посмотрела на него.
- Тебе, что, одной мало или ты любишь групповой секс?
- А если так?
- Нет проблем, только придется платить в два раза больше.
- Ничего, заплачу. Веди.
Они недалеко отошли от причала. Девчонка остановилась около двухэтажного дома и подняла руку, чтобы позвонить, но Валерка остановил ее.
- Подожди. А ты можешь меня свести с хозяином.
- Он живет за городом. Надо тачку брать.
Они остановили машину. Перед тем, как сесть он шепнул ей:
- Останови машину, не перед домом хозяина, а ближе, чтобы мы могли с тобой немного прогуляться.
Девушка понятливо улыбнулась. Он сел на заднее сиденье, предварительно надвинув бейсболку на глаза.
Машина отъехала от города километра на три, и девчонка попросила водителя остановиться. Выйдя, из машины, она спросила
- Мы, что будем заниматься этим в лесу?
- Посмотрим, - загадочно ответил Валерка.
Они прошли еще метров пятьсот и повернули на хорошо асфальтированную дорогу, которая уводила вглубь леса. Минут через пять его взору открылась красивая картина. Среди вековых сосен и кедров стоял маленький игрушечный замок. Из окон неслась музыка. Через решетчатый забор, обвитый зеленым вьюном, виднелся сад и двор, где прогуливались люди. По запаху дыма, доносившегося до них, Валерка предположил, что готовятся шашлыки. Значит, сегодня будет застолье.
Он трахал ее в лесу, на природе, брезгливо отворачивая лицо, чтобы она не могла коснуться его губами. Заплатил и отвез к пристани. Всю необходимую информацию, он узнал. Спасибо малолетке - проститутке.
Утром спокойно сел на пароход и поехал на прииск. В Верховье пересел на вертолет, который доставил его в пункт назначения.

на главную страницу сайта https://mydetektiv.tilda.ws