В кабинете начальник тюрьмы тепло и уютно. На тумбочке около стола в высокой вазе стояли гладиолусы.
«А начальник-то, эстет», - подумал про себя стоящий напротив него зек.
- Четвертая ходка? – спросил тот, внимательно разглядывая его, - посмотришь на тебя, даже в этой робе, не похож на зека. Вид интеллигента скорее, чем урки. Остановиться не можешь? Список послужной смеху подобен – из тюрьмы в театр. Молодец! И что, брали, зная о сроке?
- Ждали, когда откинусь.
- Да ты что? Талант, что ли? Некем заменить? – искренне удивился начальник.
- Неординарный подход к постановкам.
Начальник с интересом посмотрел на него.
Перед ним стоял высокий сухой мужчина с ярко выраженной внешностью, лет 45. Он явно выглядел старше, но обращал на себя внимание с первого взгляда. Большие голубые глаза еще не утратили своего цвета. Прямой, почти греческий нос органично смотрелся на узком удлиненном лице с прямоугольным подбородком. «Наверное, бережет его от побоев. Неужели никогда не били по морде?» - подумал начальник, продолжая разглядывать стоящего перед ним зека. Красиво очерченные чуть пухловатые губы наводили на определенные мысли, но он их сразу отбросил. Мужик чувствовался во всем, даже, как стоит сейчас перед ним.
- Говоришь, выйдешь через полгода? Все вы мечтайте об этом, - он закрыл личное дело, - пока ты у меня, организуй театр, поставь спектакль. Когда придет время – выпущу, дам соответственную характеристику, а пока, свободен.
В клубе после смены, толкучка. За два часа свободного времени, каждый зек зоны хотел попробовать себя в качестве артиста. На сцене чтецы менялись через минуту-другую, в зале сидел режиссер, прибывший в тюрьму неделю назад. Ему тут же дали кликуху «Артист». Новости в тюрьме распространяются быстро. Знали, это не первая его ходка.
Через час он объявил результат, огорчив многих, надеющихся на свободное время, предоставляемое артистам, занятым в театре.
- Почему только троих? – спросил начальник.
- Четвертый - я. Для спектакля хватит.
- Ну, хорошо. Составь список и время репетиций.
Все трое встретились на следующий день, на сцене клуба.
- Играть будем спектакль в трех действиях. В первых двух вы, в третьем я.
- О чем спектакль? – спросил самый молодой зек.
- О нас.
- Как это?
- Тебе не интересно рассказать о себе?
- А чо тут интересного? Украл, сел. Потом ограбил, сел. Где тут история?
- Мы расскажем так, что будет интересно всем. Мой спектакль, моя ответственность, мой сценарий. Чем не доволен? – напористо спросил режиссер.
- Все, больше не спрашиваю. Всем доволен, - согласился зек.
- Начинаем работать. Действие первое. Ты, - он показал на молодого парня, - первый. Представь себе, мимо проходит красивая девушка.
- Где она, чот не вижу, - выпендрился первый.
- Глохни и слушай дальше. Художнику не обязательно иметь бабу, в качестве натурщицы, чтобы рисовать ее. Просто представь себе.
- Лучше бы потрогать. Охотка большая имеется.
Режиссер встал с места и подошел к первому вплотную, зло заметил
- Если сделаю еще раз замечание, кровью умоешься, падла. Не можешь вообразить, ковыляй отсюда.
- Все, все. Слушаю, приказывай, - театрально раз вел руки тот.
- Итак, мимо идет женщина. Сыграй чтобы все поняли, идет именно она, а не мужик, ты глазами и всем телом разглядываешь ее.
- Не понял, как это?
- Чтобы понять, научись слушать!
Режиссер сел на край сцены.
- Ты помнишь, как смотрел бабе в след, - грустно сказал он.
Первый присвистнул.
-Еще, как, помню.
- Вот, - вскрикнул режиссер. Продолжай.
Первый глазами проводил невидимую женщину, присвистнул, щелкнул губами, как бы целуя вслед.
- Неплохо, но она же идет, а не едет, как машина! Проводи взглядом каждый ее шаг. Рассмотри ее с ног до головы! - прикрикнул режиссер.
- Я все понял, - серьезно сказал первый.
Неожиданно для режиссера, он сделал танцевальный выход - хлопнул в ладоши и выбил чечетку. Осмотрелся, заметил воображаемую женщину, на шаг приблизился к ней, но тут же отошел, восторгаясь и продолжая рассматривать ее. Крутанулся на каблуках и причмокнул губами. Развернулся, глядя в спину, сделал шаг за ней, но остановился. Опустил голову, как бы сожалея.
- Молодец, - похвалил режиссер, - занимался где-то?
- В театральной студии, - глубоко вздохнув, ответил первый, - когда в училище учился на слесаря.
- А сейчас представь себе, что эта же женщина пятится спиной к тебе от другого мужика.
- Он чо, падла, нападает на нее? Изнасиловать хочет? Я ж ему суке, всю морду разрисую в кровь!
Режиссер помолчал, потом посмотрел на свои ногти и тихо произнес
- Можешь, конечно, расписать, но вот в чем проблема – народа куча. Кто прав окажется?
- Я. Все увидят, что защищаю ее.
- И что?
-Чо, чо. Его загребут. Не меня же!
Режиссер встал. Подошел к нему. Посмотрел грустно в глаза.
- Наивный ты, первый!
- Это как?
- А представь-ка себе, что это ее муж.
- Ну и что? Бабу обижать не позволю. Сам не бил и другим не дам, – продолжал настаивать он.
- Ну, хорошо. Дал ты ему по морде. Драка образовалась. Крик, вопли. Вызвали полицию. Забрали вас обоих в участок. Как ты думаешь, кто там останется?
- Чо думать-то? Он, конечно. Правда, на моей стороне. В полиции тоже мужики сидят.
- Здесь ты прав. Мужики. Они тебе посочувствуют, но сядешь ты! – он ткнул первого в грудь.
- Чо-т мудришь ты, режиссер, - засомневался первый.
- А я тебе сейчас расскажу, как разовьются события, а ты потом скажешь, мудрю ли я.
- Мужик, которого ты собираешься побить, ее ревнивый муж. Ты дашь ему от души по морде, разрисуешь физиономию в кровь и вдруг, слышишь, как за твоей спиной раздается крик женщины: «Убивают! Помогите!» Прохожие вызывают полицию. Она увозит вас в участок, где ты рассказываешь свою историю, а женщина свою. Это ты напал на мирно гуляющую пару. Это тебя надо арестовать и посадить в тюрьму. Как тебе сценарий?
- Неверный, несправедливый!
- Ты можешь бить себя в грудь, но это справедливый сценарий. Знаешь почему? «Своя рубашка ближе к телу». Жена, которая привыкла к побоям ревнивого мужа, защитит его, а не тебя.
Первый задумался.
-Знаю много подобных случаев. Мужики по глупости сидят. Приложат мужа, защищая бабу, а она выберет не правду, а кто ближе ей.
- То, то, - грустно сказал режиссер.
Воцарилось молчание, которое нарушил первый.
- А чо делать-то?
- Играть правду, как она есть.
- Нового ничего не добавишь. Ну, посочувствуют мужики, а дальше – нары.
- А мы разовьем дальше историю. Второй, твоя очередь.
Второй – мужчина чуть старше первого и немного выше, встал перед ним.
- Твоя история такая – ты идешь по улице, тебя окликает красивая женщина. Ты был женат?
- Почему был? Еще женат. Пока ждет меня.
- Ты любишь ее?
Второй переступил с ноги на ногу, почесал за ухом.
-Кого еще любить-то?
- Значит, не любишь, - констатировал режиссер. - Продолжим. Тебя окликает женщина, которая не принадлежит тебе, но ты любишь ее. С ума сходишь по ней. Ради нее готов убить, но она предала тебя. Ты понимаешь, что такое предать?
- Как не понять. Изменила что ли?
- Изменить и предать – не одно и тоже, - грустно констатировал режиссер.
- Ну, например, ты что-то задумал, а тебя сдали урки, это ты имеешь ввиду?
- Отдаленно.
Он сидел и думал, как бы ему объяснить, чтобы тот понял. Как рассказать то, что разрывает душу? Какими словами описать, когда тебя предает любимая женщина?
- Если твоя женщина переспит с кем-нибудь, а потом тебе расскажут, ты как отреагируешь?
Второй помялся, потом ответил
- У меня срок большой. Ничего не могу требовать от нее.
- Тупик какой-то, - стукнул по полу сцены режиссер.
- Ты скажи чо делать, я сделаю.
- Прочувствовать надо, понимаешь? Не сыграешь иначе, - грустно констатировал он, - сядь пока, я подумаю.
Режиссер походил по сцене. Потом обратился ко второму
- За что ты любишь жену?
- Красивая она у меня.
- Полюбить можно и Бабу Ягу, если что-то щелкнет вот здесь, - режиссер показал на сердце.
- Ты прав, - неожиданно согласился второй.
- Значит, любил, страдал, на все готов был, чтоб только увидеть ее? – подступил к нему режиссер.
- Было дело. До жены. Как с цепи сорвался. Готов был морду каждому бить, кто к ней подходит. Один раз загребли, как того, первый которого играет. Не выдержал я. Понял, страсть это, а не любовь. Каждый день, каждую минуту думаешь о ней, живешь с ней постоянно вот здесь в голове. Она всего меня заполнила, продыху не давала. Сбежал я, слышишь, - плача кричал он на режиссера.
- Ты сыграешь, потому что любил, сейчас вспомнил эту сжигающую душу любовь.
- Ты, прав. Я сейчас не люблю, просто хочу, чтобы кто-то ждал. Легче срок чалить, когда есть кому ждать.
- На берегу моря стоишь. Я попрошу начальника, он проектор нам даст. Ты на море смотри. Наслаждайся, только откинулся и сразу на отдых! Покажи свой восторг, наслаждайся свободой! Девочек разглядывай. Смотри сколько их мимо тебя проходит. Меняйся в лице! А сейчас, стой, как будто приведение увидел. Беги, беги.
- Не могу, ноги не бегут. Вижу ее. Ради которой убить готов, - возразил второй.
- Молодец. Играй!
- Не надо нам с тобой встречаться. Всю душу ты мне изъела. Вывернула ее. Оголила. Обнажила ее всю. Уходи. Навеки уходи, не появляйся никогда в ней.
Второй неожиданно всплакнул.
- Уходи, - завопил он. Потом крикнул, – войди и поселись во мне навсегда. Не отпускай, обними меня, Если гнать буду – не уходи! - простонал он, опускаясь на колени.
У режиссера по лицу потекли слезы. После паузы он сказал
- Она вернулась к тебе. Ты счастлив?
- Вот здесь, он показал на сердце, - не спокойно.
- Правильно. Сейчас в комнату ворвется тот, который тоже страдает, живя с ней. Вызовут полицию и отправишься на зону, потому что изобьёшь его до реанимации.
- А она?
- Она будет ходить к нему, вместе залечивать раны и приезжать в зону, но это уже не твоя роль.
Третий вышел на сцену. Режиссер рассмотрел его. Не ошибся, он примерно одного возраста с ним.
- Ты откажешься встречаться с ней. Она будет приезжать к тебе раз в месяц. В нежных письмах, посланных тебе, клянется в любви, называет единственным мужчиной в своей жизни. В них же будет оправдываться, что не может оставить своего мужа, потому что он ее любит так же, как она любит тебя. Обещает встретить после окончания срока. Он решает порвать с ней навсегда. При встрече они выяснят отношения. Его выпускают из тюрьмы, она стоит напротив ворот… - режиссер вздохнул, - куда делась решимость. Он хватает ее на руки, целует лицо, руки, кричит, что он самый счастливый в этом мире. Они идут в отель, впервые в жизни, она говорит о совместной жизни. Он счастлив. После долгих мучительных лет, они будут вместе. Сейчас, он никуда ее не отпустит. В дверь комнаты кто-то осторожно стучится. Он просит открыть ее, принесли завтрак, сам не может отворить, потому что в ванной бреется. За дверью раздается щелчок. Он не понимает, что случилось. Выглядывает и видит ее бывшего мужа, который держит на руках мертвое тело жены. Ему снова дают небольшой срок, «за бездействие», учитывая все обстоятельства. Ему плевать на все, потому что жизнь закончилась. Без нее нет жизни. Понимаешь?
Спектакль зеки смотрели с затаенным дыханием, сочувствуя главному герою. Тема знакомая и близкая всем. Каждый из них хоть раз любил.
Отыграли первое действие, второе, началось третье.
В зале воцарилось молчание. На сцену никто не выходил. Шумок прошел по залу.
- Где продолжение? – спросил начальник тюрьмы.
- Счас, - сказал первый. Они втроем побежали за сцену. Через несколько секунд, выходили, пятясь спиной к залу.
- Что случилось? – спросил начальник.
Первый показал на шею, описал петлю вокруг нее.
- Самое короткое действие, - тихо сказал начальник.
Зал, стоя, аплодировал режиссеру, лежавшему на сцене.
